Сегодня Даниила Александровича Безносова называют не просто ярким режиссером, но «надеждой российской театральной режиссуры», «примером творческого лидера». Его биография поражает: родился в Надыме, учился в Иваново, в Областном училище культуры, и в Москве — в РАТИ-ГИТИС на режиссерском факультете, мастерская профессора .Сергея Женовача. Работал в Омске, Саратове, Хабаровске, Краснодаре…
Что это, врожденная склонность к перемене мест? Даниил считает, что это «обратная сторона медали» его профессии. Бывало так, что уезжал в командировку на выпуск одного спектакля, а оставался на несколько лет. Так было с Южно-Сахалинском, Кемерово, Хабаровском, Тольятти, Краснодаром (кстати, поставленный в Краснодаре спектакль «Гроза» получил семь номинаций на главную театральную премию страны «Золотая Маска».). На его режиссера десятки спектаклей (не меньше шестидесяти), но дело не в количестве, считает Даниил Александрович, главное, что они «про жизнь» — Мольер, Шекспир, Гольдони, Грибоедов, Островский, Гоголь, Салтыков-Щедрин, Чехов, Айтматов – не важно, что большая часть материала – классика: «Хорошая драматургия имеет важное свойство – качественно видоизменяться в зависимости от времени». А еще он – автор и вдохновитель ряда творческих лабораторий — ему интересны новые пространства в театре, изучение природы «химии», возникающей между режиссером и артистами, проверка драматургического материала «боем» — понимание жизнеспособности конкретной пьесы…
У режиссера есть мечта – поставить «Преступление и наказание» Достоевского – девятичасовой спектакль, который должен идти три дня по три часа. Смело! Но это в перспективе. Пока же, да, Достоевский. Новочеркасск. Донской театр им. В.Ф. Комиссаржевской. «Дядюшкин сон».
— Не кажется ли вам, что в произведениях Достоевского много юмора, даже там, где он не совсем очевиден?
— Конечно, потому что юмор – это отклик на парадоксальные, неожиданные реакции, которых в произведениях Федора Михайловича масса. Даже в его романах-масштабных полотнах юмор «вшит» чуть ли ни в каждую ситуацию. Та же первая встреча Порфирия Петровича и Раскольникова в «Преступлении и наказании» очень смешная. Что уж говорить о «Дядюшкином сне»…
— То есть, для Вас это однозначно комедия? Но ведь сюжет таков, что его можно преподнести как трагикомедию или вообще уйти в мелодраму, делая акцент на любовной линии. Как Вы определяете жанр спектакля?
— Никак, потому что все попытки определения жанра относятся к литературе, и то достаточно условно. В театре такой нарратив не работает, поэтому я рассматриваю это понятие в единственной его интерпретации — взгляд режиссера на произведение. Комедия, трагедия, мелодрама… Знаете, это как поминки по ушедшему человеку – люди собираются вместе, сначала им надо принять ситуацию, потом возникает некий подъем, начинаются теплые, часто смешные воспоминания, а за этим подъемом — пустота. Всё смешивается в безграничных соотношениях и пропорциях. И как здесь определить жанр? Форсировать комедию или страдать, как это принято в трагедиях?.. «Дядюшкин сон» я бы назвал «провинциальным анекдотом».
-Эту повесть часто называют женской. Всё внимание здесь сосредоточено на отношениях Марии Александровны Москалевой, ее дочери, обитательниц города Мордасова и, чего греха таить — сплетнях, интригах, зависти? Но так ли всё однозначно?
— Совсем неоднозначно. Достоевским написан некий хор, даже немного безликий, но мы там пытаемся здесь что-то придумать. Мир так устроен, что женщина подготовлена к нему лучше мужчины. Она стрессоустойчивее, ответственнее, в её организме куча механизмов, которые работают сами собой. При этом женская природа — про прихоти, желания, фантазии, увлечения, одним словом, — чувственная, реагирующая на обстоятельства. И в этой истории героини действуют под влиянием обстоятельств. Те же сплетни, пересуды, дрязги из-за чего? Скучно им, так уж сложилось, вот они и развлекаются. В этом даже есть какая-то поэзия…
— И тут появляется Князь К., который, создает уже новые обстоятельства, при этом, как пусковой крючок, вскрывает сущность обитателей Мордасова!
— Да, женщины начинают вокруг этого человека — ментально немощного и старого — выстраивать свою судьбу. А как иначе? Это, если бы в деревню приехал, скажем, Элвис Пресли (опять парадокс)! Разве можно их за это винить? Перед ними жених – лучшего не пожелать, и тут уже не до размышлений о степени меркантильности – тут дочерей надо пристраивать. Цель должна оправдывать средства, поэтому они на многое закрывают глаза, например, на то, что имеют дело с человеком, который находится не в очень осознанном состоянии.
— Получается, что эти самые обстоятельства становятся выше нравственных границ?
— Они имеют право быть выше и могут быть выше. Другое дело, что я не берусь давать этому оценку или транслировать свою позицию, я могу только это показать, пригласить зрителей, артистов, художников, себя, в конце концов, к некой внутренней дискуссии.
— А как относиться зрителю к Князю К.? При всей несуразности и шутовских проявлениях смеяться над ним как-то не хочется. Он для Вас кто? Объект осуждения или жалости, сострадания, или, все таки, смеха..?
— А что мешает всё это совместить? Да, его жалко, и он смешной, забавный. Здесь важно понимать, с какого ракурса его воспринимать. Мне кажется, жизнь Князя К. – целая история совершенных ошибок и невозможности их исправить. Конечно, мордасовские дамы разыгрывают старика очень жестоко, но его порыв жениться на молодой девушке связан даже не с радужными перспективами, а с какими-то нереализованными надеждами в прошлом. И как прикажете его оценивать?
— Что касается работы с артистами, Вы предлагаете им самим находить свой образ, пропускать через свой «фильтр» или даете четкие установки, которым человек должен следовать?
— Я не люблю предлагать – это уже некое морализаторство. Будет правильно сказать: я директивен в задачах, но не директивен в способах их решения. Да, бывает, мы спорим, споры – это часть нашей профессии, более того, они полезны всем. Но не воюем). Мы союзники, соратники, со-сочинители – замечательная компания, которая собралась и поплыла в одной лодке.
Елена Тахаева
Фото Дениса Яковлева, афиша Всеволода Громовикова
