Семьи бывают разные, большие и маленькие, дружные и не очень. По случаю Дня семьи, любви и верности мы хотим рассказать о самой, наверное, необычной семье, которая сейчас проживает в нашем городе. Сейчас в этой семье 21 ребенок. И одна Мама. «Мама Лида», как Лидию Анатольевну Ковалеву стали называть все с легкой руки нашего земляка Николая Вербицкого. Именно он предоставил дом этой огромной дружной семье из Донецкой Народной Республики — бывший офисный корпус из трех этажей был переоборудован специально для проживания уехавшей в эвакуацию семьи Ковалевых.
— Вы знаете, я смолоду мечтала иметь много детей, — рассказывает Лидия Анатольевна. — Сама росла в интернате и понимала, что радости в этом мало. Были у меня обиды, не такое там оказалось отношение к детям, как нужно. Помню, мне было лет 12 и меня в интернате обидели. Тогда я поклялась себе, что у меня будет много детей. Рожу сама, а если надо, буду чужих воспитывать как своих. Жизнь сложилась так, что у меня 2 сына и дочка. Больше не получилось своих родить. В 1993-м году работала в Фонде многодетных семей при исполкоме. У нас в Донецке была больница, куда привозили брошенных детей. И меня попросили съездить отвести подарки, игрушки. Мы поехали, посмотрели. А дочь у меня давно шутила: «У меня два брата, хочу еще и сестру!» И обратно мы приехали еще с одной дочкой. Насте было полтора года. У нее оказалось шестеро сестер и братьев. Маленьких мы брать не могли, но ее 12-летнюю сестричку тоже взяли.
Семейный детский дом Ковалевых-Коломоец (это фамилия старшей дочери Лидии Анатольевны Натальи) за почти тридцать лет окружил любовью и заботой и вырастил хорошими людьми несколько поколений детей. 23 мая Маме Лиде исполнился 71 год. Семья эта хорошо известна и на Украине и в России, у Лидии Анатольевны много почетных наград, в том числе орден княгини Ольги, орден благоверного царевича Димитрия Угличского и Московского, которым ее наградил Патриарх Московский и всея Руси Алексий II за выдающиеся заслуги в деле попечения и защиты детей.Интервью
— Как ваш муж отнесся к приемным детям?
— Нормально. Николай у меня шахтер был. Вообще, никто не стал возражать, ни муж, ни старший сын, которому тогда было уже почти 18 лет. Дочери Наталье было 16, а младшему сыну 7 лет. Я приехала и сказала, что хочу взять приемного ребенка. Муж сразу поддержал. Говорит: «Бери, где трое, там и четверо». А в результате привезли двоих, стало у нас пятеро детей. Муж работал на шахте, неплохо зарабатывал, потом шахта нам машину дала в кредит. А потом стали открываться детские дома семейного типа — это было новшеством. Альберт Анатольевич Лиханов, глава Детского Фонда занимался этим активно. Меня тогда вызвали в исполком, сказали: «Лидия Анатольевна, вы уже двоих детей усыновили, а сейчас действует программа детских домов семейного типа. Может, возьметесь?» Да без проблем. У нас тогда была четырехкомнатная квартира в Пролетарском районе Донецка. Так и пошло. Брали детей по одному, по двое. Как правило, брат с сестрой, чтобы не разлучать. И в четырехкомнатной квартире нас оказалось уже 14 человек. Места не было, куда положить детей. Спали на полу на матрасах, дети на двухъярусных кроватях. Потом мэр Донецка меня вызвал. Недалеко от нашего дома строился новый девятиэтажный дом. Приехали туда, он спрашивает: «Какой этаж хочешь?» Я говорю: «Первый не хочу, давайте второй». И нам дали четыре квартиры сразу на одном этаже подъезда. Плюс в соседнем подъезде еще одна двухкомнатная. Получилась одна большая квартира, с одной большой кухней. Остальные кухни мы под комнаты переделали.
— Как дети ладили между собой?
— Первое поколение очень хорошо ладили, совсем как родные. Когда выросли и разъехались, все равно продолжили дружить, переписываться. Если кого-то из наших во дворе обидели, весь этаж тут же выбегает на помощь и тогда обидчики живо разбегались. У меня все время не меньше двадцати человек было. Очень дружно жили. Пятнадцать лет прожили в большой квартире. Но нужен был свой дом. Об этом я и сказала следующему мэру города, когда он нас посетил. И построили нам двухэтажный дом площадью 700 квадратных метров, 10 комнат на втором этаже и четыре на первом. Огромная кухня, где могут одновременно поместиться больше двадцати человек. Тоже в нашем Пролетарском районе. Ребята живут по двое-трое в одной большой комнате.
— Трудно ли поддерживать быт в таком большом доме? Ребята помогают?
— Вот посмотрите, здесь в доме чисто? Чисто. Вот и всегда так. Старшие девочки, которым по 17-18 лет, помогают Наташе готовить, мыть посуду. Пацаны занимаются уборкой. Никто не отлынивает. Дети видят, как я целый день работаю. Я встаю раньше всех, готовлю завтрак. И так весь день. Все наши девчонки, которые покидают наш семейный дом, уже полностью могут себя обслуживать, стирать, шить, готовить. У меня даже мальчики все по дому делать могут.
— Контакты поддерживаете со всеми выпускниками?
— Со всеми. Многие разъехались далеко, но со всеми держим контакт. Большинство живут в России. От Ростова до Норильска.
— Почему так? Ведь до 2014-го Донецк был украинским городом?
— Да. И у нас в Украине много друзей. Но когда у меня под Зайцево в 2016-м году погиб сын, ополченец ДНР, отношение детей к Украине окончательно перевернулось. Сейчас у меня пятеро сыновей воюют на Донбассе, кроме погибшего. Когда в 2014-м году начались боевые действия, на Донецк пошли танки, нас вывезли на Украину. Уехали голые-босые, на сборы дали 10 минут. Моя дочь Наташа была беременна. Поехали в Запорожье, где у нас был хороший друг, Ринат, руководитель одного фонда, который нам всегда помогал. Нас ведь любили на только в Донецке, но и в Киеве. Наш семейный детский дом был гордостью всей Украины. В газетах писали о самой большой украинской семье. В Запорожье оказалось сложно. Нет, нам помогли устроиться, давали деньги, многие люди помогали нам в частном порядке. Но люди ведь все разные. Вот и там люди разделились. Одни нам помогали, со многими мы и сейчас дружим, перезваниваемся, несмотря на войну. А другие наоборот. Устраивали пикеты у нас под окнами с плакатами, призывающими нас убираться. Называли «сепарами». Сепаратистами, значит. Директор школы относилась к нашим детям хорошо, но часть детей и преподавателей над нашим детьми издевались, требовали кричать «Слава Украине!», носить «вышиванки». Я всем говорила: «Я в политику не играю. У меня дети». В конце концов, возле нашего здания поставили военную охрану, потому что дети боялись. Местные требовали, чтобы мы уехали. Мы изначально были вне политики, но политика сама влезла в нашу жизнь.
— Как вы оказались в Новочеркасске?
— Все годы войны наш Пролетарский район был очень тихий, нас почти не обстреливали. Бомбили Моспино, Ясиноватую, Макеевку, а к нам не залетало. Но когда в начале года Донецк начали сильно обстреливать, я позвонила в Новочеркасск Николаю Вербицкому. Мы знакомы с 2016-го года, он несколько раз приезжал к нам, привозил подарки. Спрашиваю: «Коля, сможешь нас принять, если приедем?» Он говорит — приезжайте.
— Вы уже 4 месяца в Новочеркасске. Как вам понравилось в нашем городе?
— Я очень боялась, что местные нас не примут, помня наше пребывание в Запорожье. Но когда нас встретили с хлебом-солью, батюшка, много людей, я просто расплакалась. Жители Новочеркасска оказались очень добрыми, щедрыми и гостеприимными людьми. Люди шли и шли, привозили помощь, которой вскоре оказалось даже с избытком и мы стали организовывать переправку ее в Луганск и Донецк. Для ребят организовали экскурсии по интересным местам города. Я очень благодарна всем новочеркасцам за их теплое отношение. Нам помогали буквально все, начиная с главы администрации Юрия Лысенко, до обычных горожан, не слишком обеспеченных. Я всегда вспоминаю, как к нам пришла совсем старенькая бабушка, еле поднялась к нам на третий этаж, принесла сахар для ребят.
